1 сентября 2020 года старейшее предприятие столицы Заполярья отметило 105-й день рождения. Принимая поздравления, Мурманский морской торговый порт сам сделал подарок - и не только себе, но и городу: в сквере у морского вокзала торжественно открыли бюст Валериана Ляхницкого.

morport


         

Предлагаем Вашему вниманию подборку стихов к Дню поэзии Кольского Заполярья, который отмечается 30 сентября, в День Веры, Любви и Надежды и матери их Софии. В этот день в 1937 году в Териберке родился Владимир Александрович Смирнов.

Ю. Байнов

Город

Ушло коротенькое лето,

По окнам слезы потекли.

Оделся город желтым цветом

На самой краешке земли.

И отразился в черных лужах,

И загрустил: плохи дела.

Мой город видит много стужи,

И мало - солнца и тепла.

А он как все: он солнце любит!

Ведь он на Севере юнец!

...Но согревают город люди

Огнем своих больших сердец.

// «Советская Печенга», № 3330

 

В. Корж

Тебе, Никель!

Поезд встал, как конь усталый.

Выбегаю из вагона

И не вижу ни вокзала,

Ни состава, ни перрона.

Вижу трубы в поднебесьи,

Вижу сопки, мелколесье,

Все мне мило, все мне близко.

Вот и площадь с обелиском.

Я иду дорогой узкой.

- Здравствуй, Никель! - шепчут губы.

Уезжал - ходили в блузах,

А вернулся - ходят в шубах.

 

Надежда Ширяева

Моё Заполярье

Люблю тебя мой край суровый,

С твоей неброской красотой.

И кажется, что я навеки

С твоею связана судьбой.

Что привязало так, не знаю.

Мне месяца на юге не прожить,

Я там, как птица, изнываю,

Чем мог ты так приворожить?

Под сумрачными сопками - бровями –

Глаза озер небесной чистоты

Повсюду следуют за нами,

Попробуй-ка от этого уйти!

//«Советская Печенга», 1 января, 1971 г.

 

И.Сорокин

Север крайний

Не надо иного Севера,

Да будет таким, как он есть!

Метели в январе по неделям,

С овчинку - темень небес!

Закрутит своими ручищами,

Норд-ост снега бурунами –

Южанину это почище,

Чем какой-нибудь цунами!

Но я ведь здешний,

Я - с крайнего. Я северу цену знаю!

Меня не прельстишь субтропиков Зелененькими волнами!

У Крайнего крут характер.

Что ж, юг, конечно, приятней.

Но нет, не прожить без крепких

Отцовских его объятий!

// «Советская Печенга», 1973 г

 

Чадромцева В.В.

Твой юбилей

 

В дни,

         когда страна героев славит,

Мы сердца приносим и цветы.

Город мой,

                 позволь тебя поздравить

Ласково, негромко

                     и – на «ты»,

Как большого друга,

                               с глазу на глаз,

И ничто не помешает нам

Разделить твою большую радость

И печаль за павших пополам.

Заново рождён

                     последним боем

В день такой же

             Тридцать лет назад –

Мы почти ровесники

                 с тобою.

Только ты моложе во сто крат.

Мне близки громады комбината.

Каждый перекресток,

                             каждый дом.

Что в руинах ты лежал когда-то –

В это нынче верится с трудом.

Мы с тобой живем

                             в суровом крае:

День велик, а ночи нет конца.

Остаются здесь –

                             Ты это знаешь –

Преданные, жаркие сердца.

Как и мне,

                   ты им безмерно дорог.

 

 

В. Джера

У памятника.

Вечерняя тишь опустилась на снег,

У братской могилы

Стоит человек.

Не будем тревожить,

Пройдем стороной.

Виски человека белы сединой.

На шраме щеки задержалась заря,

Глаза человека как - будто горят:

Окопы, траншеи и черные пни

- Как память, Как письма

В грядущие дни.

Памятью светлой вечно гореть

Будет над павши и звездная медь.

(«Советская Печенга», 12 мая, 1970г.)

 

Владимир Семёнов

* * *

Люблю я

Заполярный край

За крайности.

И за бескрайность.

За то, что чувство это

Вкралось,

Другого чувства не украв.

Люблю взойти на самый верх,

Взглянуть на Кольский полуостров,

Где все затем и низкоросло,

Чтоб был высоким Человек.

Владимир Семёнов

СЫРОЕЖКИ

 

Набрав сыроежек —

хороших и разных,

решил я сырыми поесть их хоть разик.

Очистил сначала я жёлтый грибочек

и выкусил сбоку солидный кусочек.

Жую сыроежку, и мне всё яснее,

что красная будет, наверно, вкуснее.

Но красная тоже понравилась мало.

А тут подбежали и папа, и мама.

И папа заметил, скрывая усмешку:

- Конечно,

мальчишка умял сыроежку.

За папой и мама вступила по праву:

Да как ты польстился на эту отраву!

У нас же с собою халва и орешки!

Зачем ты, сынуля, кусал сыроежки!?

А я отвечаю:

Халва и орешки,

конечно, вкуснее сырой сыроежки.

Но только когда ты об этом узнала?

Наверно, сама сыроежки кусала?

И мама сказала:

Не помню. Забыла.

А папа напомнил:

Да было же.

Было.

Владимир Семёнов

ПОЛЯРНЫЙ КРУГ

Здесь опоясана кромка земли

Кругом Полярным.

Белые, белые дети зимы

Бродят по белым полянам.

Здесь ты увидишь полярные дни —

Светлое чудо.

Солнцу зимою сюда не войти,

Летом — не выйти отсюда.

Здесь устремилась навстречу пути

Белая вьюга.

Слабый сюда побоится войти,

Сильный — не выйдет из круга.

Здесь без труда ты сумеешь найти

Верного друга.

Связаны люди, и ночи, и дни

Нитью Полярного круга.

Владимир Семёнов

МУРМАНСК

Есть на севере город, в котором

Окружают нас сопки толпой

И насупленным каменным взором

неусыпно следят за тобой.

И порою не сыщешь угрюмей

городов на великой Руси:

то он снегом зарядит в июне,

то неделями дождь мурмансит,

то не знаешь, где скрыться от солнца,

то никак не дождёшься его...

Мне уехать отсюда придется, —

убеждаешь себя самого.

Уезжай...

Отрешенно и грустно этот город тебя отдаёт.

Но попробуй сюда не вернуться –

и не выдержит сердце твоё.

Виктор Тимофеев

СОСНА

В краю замшелых тундр, где волнам океана

скалистую скулу подставил материк,

полярная сосна крылатой кроной рваной

застыла над землей, как затвердевший крик.

Потешились ветра. Вершины нет в помине.

И ветки ни одной на север у сосны.

Вся крона набекрень желто-зеленым клином

притянута к стволу у южной стороны.

На север наклонив свой ствол под грузом тяжким,

стоит сосна на всех тридесяти ветрах,

и больше ни себе, ни ветру - нет поблажки...

Не выпустит земля из рук зеленый флаг!

Виктор Тимофеев

СЕМГА

Речка в каменных тесемках.

Пена. Радуга. Падун.

К месту детства рвется семга –

как заклятье на роду.

Разве многие решатся

сквозь ревущий пенный ад

верх пробиться, отдышаться

и - на новый водопад?

Взят и новый. Страшно вспомнить

волн кипящих перехлест.

Но зато теперь ты дома.

Вот он - детства милый плёс.

Семга, севера царица,

да пребудет путь твой свят!

Так на родину стремится

человек. И то - не всяк.

1975

 

Виктор Тимофеев

* * *

Есть родина с большой и малой буквы –

как два неравно близких нам лица.

Мы на словах не делим их как будто,

но часто делим их в своих сердцах.

Есть Родина - бескрайние просторы,

границы и парадный блеск столиц.

Есть родина - деревня, средь которой избушка наша отчая стоит.

Есть Родина - она зовет в бои нас,

ей наша жизнь и смерть принадлежит.

Есть родина - зеленая наивность,

которая даёт нам жизнь.

  

1967

 

 Виктор Тимофеев

МУРМАНСКИЕ ОБЛАКА

Небогат полярный берег теплом,

и лицом он - не на пляжный плакат.

Но махнет июль бессонным крылом

и над Мурманском цветут облака.

Море красок разъяренных плывет,

высоки, неутолимы, чисты.

Я люблю их своевольный полет,

ощущаю в них азарт красоты.

Я люблю их воспарённую стать,

необъятные соцветья небес...

Воротилам

их руками не взять,

ни поштучно не продать, ни на вес.

Не опутает их в сети корысть.

Не сдадут их за рубли напрокат.

Вот любимой - их удобно дарить.

Будет ноша, словно радость, легка...

И на память сохранится.

Как знать, может, выйдя на гранитный утес,

будем, жизнь спустя, тот день вспоминать:

- Посмотри, как наше небо цветет!

1977

Николай Колычев

* * *

Весна... Облака... Синева...

Почувствовав соков прилив,

Родился, заметный едва,

Черемухи медленный взрыв.

К руке прикоснулась рука:

Скажи, ты мне веришь иль нет,

Что наша любовь — на века,

Как этой черемухи цвет?

Ты хочешь меня обмануть,

Не вечны черемух цветы,

Они отцветут, упадут...

Но будут листва и плоды!

Поверить тебе не могу,

Наступит зима...

Ну и что ж!

Черемуха будет в снегу,

А снег на цветенье похож.

Весна... Синева... Облака...

Ребенок наш первый — красив.

И ветер колышет слегка

Черемухи медленный взрыв.

 

Николай Колычев

* * *

Природы ласка...

Нежная краса.

На ветках ожерелья из жемчужин.

Уходит снег обратно в небеса,

Ручьи, ручьи... Сияющие лужи...

Ручьи, ручьи...

Мне ваш напев знаком,

Мне столько раз вот так же петь хотелось!

Иль, словно лист, зеленым языком

Вылизывать из неба хмурь и серость.

Неудержим к цветению разбег,

Не молкнет звонкий луч в живом кристалле

Воды.

Ее земле оставил снег...

Что я земле взамен себя оставлю?

Николай Колычев

* * *


Мы идем через лес,

Сосны в белых рубашках.
Снег слетает с небес
Лепестками ромашки.

Между соснами – свет,
Вьется к дому тропинка.
Я любим или нет?
Ты ответь мне, снежинка.

Ночь тиха и темна,
Поцелуй у крылечка...
А на небе луна –
Как ромашки сердечко.

Николай Колычев

Морошка

Капельки солнца в зеленых ладошках, 
Капельки света. 
Желтые россыпи ягод морошки – 
Щедрое лето! 

Над головой комариная стая 
Тучею вьется. 
Я не спасаюсь. Я запасаю 
На зиму солнце. 

Крошка-морошка… Ягодка эта – 
Солнечный дар нам. 
Светятся с блюдца капельки лета 
Ночью полярной.

Николай Колычев

* * *
Речка...
Речка лесная, быстрая!
Как в лесу эти речки чисты!
Все подробности дна каменистого
Вижу, словно и нет воды.

Соотечественница милая,
Да хранят берега твои
Доброту, красоту и силу!
Речка, речка – душа земли.

Очаруй меня, звон чудесный,
Растопи в моем сердце лед.
О, текущая в вечность песня
Чистоты родниковых вод!

Я, склонившись, ловлю руками
Серебрящуюся струю.
Припадаю к реке губами:
То ль целую ее,
То ль пью...

Николай Колычев

Северное сияние

Время было позднее
Небо было звёздное.
С другом Сашкой оба мы
По дороге топали.
Вдруг навстречу Светка
Сашкина соседка:
- Внимание! Внимание!
Северное сияние!
Мы задрали головы,
А над нами – сполохи.
Небо звездоглазое
Обнимают пазори.
Ах, какая высота!
Ах, какая красота!
Но дорожки Кольские
Узкие да скользкие.
На ходу не надо бы
Небеса разглядывать.
Лицом об лед –
Больно очень.
Друг Сашка ревет
И я … не очень.
Появились утром в классе
Двое сине-желто-красных.
Вот как лица изузорил
Нам загар полярнозорий.
Сколько цвета, сколько света!
Я сказал: «Спасибо, Света!»
Светка смотрит в наши лица.
То ль жалеет, то ль боится.

Николай Колычев

* * *

Дремлет мой дворик заснеженный,
Тихо луна улыбается.
Хочется петь что-то нежное,
Хочется плакать и каяться.

Вспомнятся годы ушедшие,
Вслушаюсь в ночь - и услышу я
Как о несбывшемся шепчутся
Синие звезды над крышею.

Светлые думы и грустные
Ночь навевает морозная
Скрипнет тропиночка узкая,
Гостя предскажет мне позднего.

Под фонарями бесстрастными
Сыплется белое крошево.
В прошлое кануло - разное,
Я вспоминаю – хорошее.

Владимир Смирнов

ЗАПАДНАЯ ЛИЦА

Шумит река, поскольку без отсрочки

Секут дожди, свинцово холодны.

И, точно каски, зеленеют кочки,

И воронья кругом — как в дни войны.

Пускай такое никому не снится,

Как эти обгорелые леса,

Где пялят доты чёрные глазницы

На хмурые стальные небеса.

Но память человеческая вечна,

И в ней война минувшая жива.

И потому порой вздыхает речка

Так грустно, как солдатская вдова.

Владимир Смирнов

* * *

Нынче — солнце,

Завтра — дождик.

Нынче — с ветром,

Завтра - без...

Бродит осень, как художник,

Разрисовывая лес.

Укатилось наше лето,

Отпылало,

Отцвело,

Растеряв по сопкам где-то

Всё нежаркое тепло.

Дали высвечены ветром.

Воздух звонкий и тугой.

И летят с берёзы щедро

Листья бронзовой фольгой.

Будто алые рубины,

Каждой капелькой горя,

Стынут ягоды рябины

От дыханья сентября.

Скажут — это увяданье,

Это — старость — скажут.

Нет.

Это — с осенью свиданье.

Это — осени букет.

Владимир Смирнов

* * *

Стужа.

Минус двадцать девять.

Пар над прорубью кружит.

А в воде, ну будто дети,

Развлекаются «моржи».

Лица алые, как маки.

Кто-то фыркает в волну.

—      Разойдитесь-ка, зеваки,

Дайте я ещё нырну!..

Ох, купанье так купанье.

Ног босых по снегу след.

И была бы рядом баня,

А ведь бани близко нет.

Кто-то мне рукою машет

И кричит, устав махать:

—  Раздевайся-ка, папаша,

Бороду пора купать!..

Улыбаюсь им, но всё же

Остаюсь стоять на льду.

—  Нет уж, братцы,

Я попозже,

Я июля подожду...

 

 

Владимир Смирнов

* * *

Синевою дали загустели.

Лес как будто радугой облит.

На широких лапах держат ели

Шишек золочёные рубли.

Стародавних просек отворотки.

Что ни шаг —

                     перед глазами клад.

Сосен золотые самородки

В воздухе торжественно звенят.

Золотится солнце надо мною...

Пусть я буду скуп не по годам,

Но вот это золото лесное

Никому на свете не отдам!

Владимир Смирнов

МОРОШКА

Казалось бы, кому охота

Брести за ней Бог весть куда?

Растет морошка на болотах;

Где ни ступи - кругом вода.

Но ягоду хулить не смейте,

Она - глоток последних сил.

Ведь даже Пушкин перед смертью

Морошки северной просил.

Октябрина Воронова

* * *

...А болото Тянулось почти на версту,

Все в морошке,

Как будто ковер золотой.

Я, девчонка,

Спешила сюда сквозь лесок,

Через Курью протоку

По жердочке шла,

Чтобы солнечных ягод

Набрать в туесок

И хранить их зимой,

Как крупицы тепла...

Снова лето.

Болото, как прежде, ковром.

И морошки на нем,

Словно звезд в небесах.

Собирай -

Ведь какая награда к столу.

 

Октябрина Воронова

В ЛЕСУ

Летняя, медовая пора.

Мох украсил землю, словно шелком.

Люди в лес торопятся с утра

Кто с большим ведром,

                                 а кто с кошелкой.

На зубах морошины хрустят,

«Чор» да «чор»,-

                 не веришь, так попробуй.

Средь березок-карликов стоят

Не грибы, а прямо небоскребы.

В. В. Матвеев

МОРОШКА

Солнце светит всю ночь в окошко,

Снег под сопкой спрессован в лед.

На болотных кочках морошка

Запоздалым снежком цветет...

Приспустившись к земле немножко,

Солнце светит ночь напролет,

И на кочках цветет морошка,

Запоздалым снежком цветет...

В. В. Матвеев

ОСЕННИЕ КРАСКИ

За окном моим на сопках мокрых –

Золотая сказка наяву.

Где достала осень столько охры.

Чтоб покрыть все листья, всю траву?

У весны и лета мы не спросим

Объяснения красочных щедрот.

Но совсем иное дел - осень.

Краски эти где она берёт?

Будто с левитановской картины

Копии снимает день за днём.

Даже хладнокровную осину

Заставляя полыхать огнём.

Николай Колычев

* * *
Белый-белый дым костра над палатками,

Тихо сумерки ложатся на плечи нам.
В небе облако плывет горько-сладкое,
Уплывает, чтоб растаять над Печенгой.

А за речкою – кресты монастырские –
Царства Божьего земная околица.
С колоколенки слышны звоны чистые:
Хорошо, когда о нас кто-то молится.

Все, что прожито – становится вечностью,
Все, что дорого – становится памятью…
Ты друзьями мне запомнишься, Печенга,
Настоящими, надежными самыми.

Не сгорит закат, за сопку стекающий,
По утру зарею новой расстелется.
Если мы нужны друг другу пока еще,
Значит, есть еще на что нам надеяться.

Скоро листьев и ветвей оборвется связь,
Дождь рассыплет по земле капли дробные…
Я, наверно, лишь сейчас понял в первый раз:
До чего прекрасно жить, люди добрые.

Николай Колычев

Вечер. Негромкоречивая реченька Печенга.

Трепетно древнего сруба коснусь монастырского.

И — существом ощущаю касание вечности,

И — начинаю в душе своей Бога отыскивать.

Мерные звоны прольёт из часовенки колокол,

Всех напоить обещая молитвенной благостью.

Храм не богат монастырский. Здесь тесно и холодно.

Только душе в нём – тепло и просторно, и радостно.

Радуйся, Трифоне!.. Здесь тебя помнят и чествуют.

Радуйся, Трифоне!.. Пенье мужское раскатисто.

Слава святому! Хвала Чудотворцу Печ′енгскому!

Радуйся, Трифоне! — я подпеваю акафисту.

Бездна неверия… Тяжкие волны сомнения…

Горькое море пытался я вычерпать чарками.

Грешен я! Каюсь! Дай, Господи благословение

Доброй игуменской дланью отца Аристарха мне.

Да одарит нас Господь покаянием, милуя.

Да не оставит нас, грешных, кто в мир возвращается,

Где без стыда наживаются ложью и силою,

Где без вина не умеют ни плакать, ни каяться.

 

Николай Колычев

Отрывок из поэмы «Сказание о 116 мучениках»

1.

Мне полюбилось Печенгой дышать,
Сплетая речь свою с речною речью…
Здесь тянется к бессмертию душа,
Средь суеты забывшая о вечном.

Что свято – то не может постареть.
Молитвословно мне нашепчут воды,
Как Трифон, просветитель лопарей,
Прославился в делах богоугодных.

Печенгский монастырь… Смотрю с тоской:
Какая дряхлость, обветшалость, хилость…
Восставший из немилости людской,
Ты сам собой являешь Божью милость.

Святое место Мурманской земли!
Прости нас, грешных, за твою убогость,
За скупость человеческой любви,
За скудость веры в Родину и в Бога!

Горит закат, стекая свысока
В теченье вод, чтоб стать теченьем века.
Над сопкою двуглавой – облака…
И облако одно – белее снега.

Не облако! Но – стая лебедей!
Не лебеди, но – души убиенных…
Всё отгорит, но в памяти людей
Нетленное останется нетленным.

Николай Колычев

Отрывок из поэмы «Сказание о 116 мучениках»

2

Стяжатели молитвы и труда,
Носители духовности России,
Они пришли за Трифоном сюда,
Подвластны Божьей воле – высшей силе.

Был свят порыв и помысли чисты,
Царя, народ и государство славя,
Взрастал и креп Печенгский монастырь –
Рубеж страны. Твердыня Православья.

И слава простиралась – велика,
Ведь сильному не надо и сражаться…
В ту пору к монастырским берегам
Боялись иноземцы приближаться.

Кому грозить? Он был грозою сам –
Монахов собиратель седоглавый…
Но время шло. И Трифон угасал.
А с ним – монастыря былая слава.

Дано святым в грядущее глядеть,
И прослезившись, у порога гроба
Всей братии мучительную смерть
Предрек с последним вздохом преподобный.

Николай Колычев

Отрывок из поэмы «Сказание о 116 мучениках»

Эпилог

За Печенгой-рекой печальный вид.
Переминаюсь, словно виноватый:
Мемориальный памятник Солдату
Который год некрашенный стоит.

А по другую сторону дороги
Церквушечка – Печенгский монастырь…
Прокляв марксизм, задумались о Боге.
А в душах – ни Креста и ни звезды.

Ни памяти, ни славы, ни бесславья…
Всё близится к какому-то концу.
Там – памятник советскому бойцу.
Здесь – памятное место Православья.

Я – русский! Мне судьбу не поменять!
Душа моя разорвана дорогой
На то, что, поминая, – не хранят.
И то, что вспомнить, позабыв, не могут.

Не уберечь в разорванной душе
Ни образы, ни имена, ни были…
У нас на память денег нет – уже,
На веру мы – ещё – не накопили.

Мы забываем предков имена.
Мы – памяти своей самоубийцы!
Как запретить усопших поминать?
А просто – надо отучить молиться.

Беспамятство души… Духовный мрак.
Народ – без рода… Рвётся там, где тонко!
Ведь только тело убивает враг,
А душу могут отмолить потомки!

У нас, в краю страдающих берёз,
Смешно рыдать и радоваться грустно.
Здесь вся земля горька от русских слёз,
И пота, и молитв, и крови русской.

Мне мир – не мил! Мне белый свет – не бел!
Живём, плодя беспамятных незнаек!
Ведь наши дети знают – о себе! –
Лишь из заморских Соросовских баек.

Что памятник, когда в душе – пустырь.
Всё станет прахом, порастёт травою.
О, Господи!..
Крещусь на монастырь.
Безверье – смерть!
А для живых – живое!

Ко дню рождения города Заполярного, который отмечается в первое воскресенье июня библиотекарь читального зала детской библиотеки-филиала №3 Юлия Харитонова подготовила видеоролик.

Стихи участников литературного объединения "Воарье Ланнь" читает автор видеоролика, библиотекарь детской библиотеки-филиала №3 г.Заполярный Ирина Жукова.